Месяцы спустя, после того как исцеляющий фактор начал восстанавливаться, Дакен перестал косить под Логана и вернулся к жизни на злачных улицах Мадрипура. Он старался не углубляться в это слишком сильно. Старые активы приносили деньги, но о былой власти можно было забыть. Поэтому Дакен развлекался выбиванием дерьма из зарвавшихся преступников, конченых работорговцев и прочих ублюдков. Иногда так выходило, что раньше он и сам с ними работал, хотя и не напрямую. Тем не менее это не значило, что его от них не воротило.

Его скучный, однообразный быт и попытки переосмысления себя прервал случай в разгаре потасовки в крайне плохом баре в портовой зоне. В сгущенном воздухе вспыхнул свет, и яркое мерцание портала моментально остановило разгорающуюся схватку. В кулачном бою магия – не самое приемлемое явление. Акихиро отпустил гопника с китайскими корнями, позволив ему отползти на корячках. Из портала выглянул Стрэндж.

Через мгновение Дакен оказался на другом конце света. Охваченный дюжинами болезненных тычков и касаний, он испытывал всю неприятность тактильного контакта. Вирус. Как это дерьмо работало, он не знал — Дакен не был экспертом. Однако, похоже, что-то в людях с исцеляющим фактором позволяло вирусу воздействовать на них особенно сильно.

Боль, резь, тошнота – все отрицательные эффекты ложились на него. Это высушивало до самой сути, словно жизнь уходила из тела. Как будто он снова накачивался «жаром», но уже без эйфории. Просто хуже. И хуже… смерть.

Это не было страшно, скорее странно. Альтруизм в чистом виде, но направленный вовсе не на этих людей. Ему было плевать — сто, тысяча или десять человек. Простые серые люди с рутинной жизнью давно перестали волновать его. Но Лоре Кинни было не плевать. Без них она бы не справилась.

Дакен понял это через тысячу другую. Его тело сдалось. Исцеляющий фактор не был так силен после всего, что он пережил. Его работа уже сама по себе была чудом. Смерть настигала его два или три раза. Настоящая смерть. Но внутренние резервы не позволяли окончательно сдаться. Был ли у них предел?

— Я… откис, — Дакен рухнул на колени и медленно расползся по асфальту. Кто-то отогнал руки, тянувшиеся к нему, и подхватил, давая время передохнуть.

Это повторялось снова и снова. Акихиро сбивался со счета, пытаясь вспомнить, что вообще забыл на острове Рузвельта.

Причина грубо тормошила его за плечо, снова и снова, вырывая сознание из тьмы небытия. Желание размахивать когтями проигрывало слабости. Росомаха поднялся, ощущая ватные ноги. Абстинентный синдром снова накрыл его.

Неделю спустя, оказавшись в баре вместе с Кинни, неожиданно пригласившей его на «светский раут», Дакен чувствовал несвойственную себе неловкость. Всё время, пока он был под надзором ученых, проходя восстановление и проверку на вирус в крови, Акихиро избегал встреч с Логаном. А значит, и с Лаурой.

Неожиданный вопрос заставил его поперхнуться пивом. Темное ирландское пойло мелкими каплями расплескалось по барной стойке. Утирая лицо рукавом, Дакен взглянул на собеседницу.

— Этот вопрос я постоянно задаю тебе, — хитро прищурившись, он пытался скрыть замешательство за маской уверенности. — Но ты увиливаешь от ответа.

Несмотря на разногласия и постоянное соперничество, они так и не стали врагами. Дакен хотел ненавидеть её ещё при первой встрече. Но не смог. Даже тогда, когда она была так похожа на «него».

Боль. Фантомная боль, если у него не было конечностей, но он их чувствовал? Неважно, - если большинство боль выводила из строя, то вот для Саблезубого она позволяла чувствовать себя живым, направляла к тому, чтобы убить источник её нанесения. И в этот раз он знал источник как самого себя.

- Как начальнику Икс-Форса, в мои должностные обязанности входит как предотвращение, так и предвидение всех угроз, которым может подвергнуться Кракоа.  Мутантоненавистников предвидели, не присоединившихся к нам мутантов предвидели, инопланетные вторжения — тоже. А вот вторжение моих злобных вариантов не предвидел, признаюсь, мой косяк, - опыта ещё маловато, ответил бы за это головой, но вместо этого поплатился жопой.

Ему повезло наткнуться на Магнето, и «повезло» даже без кавычек в первом случае. Тот всегда недолюбливал Крида, хотя и не стеснялся во всю им пользоваться, поэтому он являлся грозной боевой единицей, что попала под руку. А вот прибежавший Эликсир… Ну, паренек конечно мог наплодить в твоем организме ВИЧ, сифилис и проказу одним прикосновением и самовоскрешаться, однако злые Саблезубы найдут в этом лишь забаву для себя. К тому же не стоит забывать, что это было не первое ими разрушенное Кракоа, - а значит, у них есть способ как-то отменить способности Фоули.

- Просто сделай так, чтобы мои ляжки начали вырастать быстрее моей обычной регенерации, но не спонтанно, ненавижу это.

Виктор сам схватился за руку Джошуа, чтобы тот начал творить свою мумбу-юмбу, но через пару секунд отпустил, резким движением указывая за спину Магнето. Накаркал Эликсир про его «доброе здравие».

- Магз, берег…!

ХРЯСЬ! Слишком поздно, - Эрик не мог  ничего даже почувствовал, просто в одно мгновение у него из груди вылезла когтистая лапа, держащая его сердце. ЖМЯКС! Лапа сжала его, раздавливая так, как обычные люди раздавливают мандаринку. В последующий момент Адамантиевый вынул руку из Леншерра и откинул его в сторону, а сам облизал кровь. Да, этот Крид догадался как-то экранизировать свой скелет от воздействий мастера магнетизма.

- Думал сбежать от нас, хитрюга?

Отвращение пробрало Крида, от всей этой картины, - неужели он тоже некогда был самодовольный ублюдком-каннибалом? Но не было времени злиться, это было бы ошибкой, потому что обозлить своего оппонента бессмысленным насилием было его излюбленной  тактикой против Росомахи. Адамантиевый допускал ту же ошибку, считая, что раз Виктор был «добреньким», то он превратился в грызуна.

- Магнето, если ты ещё не помер — не помирай. В крови есть железо, а ты всегда был бессердечным ублюдком, — нижняя часть тела начала постепенно отрастать, но, к сожалению, не было времени любоваться, какой у него офигительный пиструн по сравнению со всеми на острове, - Фоули, потом ему поможешь, ищи Квайра либо же без него беги на нашу базу срочно, скажи «Анти-Росомаший план!» - или сам его найди! Давай, живо, вся надежда на тебя!

- Анти-Росомаший план? -ухмыльнулся Адамантиевый, облизывая губы, - И каким образом он должен сработать против нас, не поделишься?

- Отсосешь — скажу.  
[indent] 
[indent]
[indent]
Крики начали охватывать остров, то тут, то там мутанты сражались за свою жизнь против орд безголовых Саблезубых. Это не было бессмысленной бойней, - да, кого-то вспарывали как беззащитных свиней, однако как Люди-Икс, так и Икс-Форс, а также многие мутанты с боевым опытом быстро организовывали  своих сородичей в группы сопротивления. Возможно, тактика открытого террора, выбранная вторженцами, дала сбой, возможно, это Кракоа этой вселенной было куда сильнее, чем предыдущие варианты, которые Саблезубые уничтожили.
Сбитый Циклопом, - ох, простите, Капитаном Кракоа, - безбашковый улетел в кусты, но он был лишь первым из своего отряда в десять туш, которые начали вылезать друг за дружкой. А если это был отряд, - значит, был и командир.
ДЗИНЬК! Над (будет некорректно сказать «головами) безголовыми прозвучал свист, и в алмазную грудь Эммы ударил очень прочный сферический предмет, оказавшийся до боли знакомым щитом Капитана Америка. Через мгновение он притянулся при помощи магнитного устройства обратно к руке своего хозяина — Саблезубого в звездно-полосатом костюме. Оставалось только гадать, родился ли Кэп Саблезуб на территории Америки вместо Канады либо же попросту убил Стива Роджерса и вырядился в его шмотки. 

- Ммм, мое любимое блюдо — маринованные глаза Саммерса в сисечках Фрост!

Как бы то ни было, он был той ещё мразью, как и его предводитель.

Как живется с клинтаром внутри?
Гарри мало что помнит, когда произошло их вторжение (или же вспышка? Как какая-то болезнь) в Нью-Йорке около года назад, только то, что виноват в этом Оскорп (и он, ведь это из-за его лечения отец рискнул связаться с малоизученной инопланетной формой жизни), но все удалось каким-то образом унять, и из него даже не вытащили Раскала, который поддерживал его жизнь и не превращал в кровожадного монстра (большую часть времени). Но отчего-то его мучило чувство, что он был замешан в этом куда больше, словно это он был тем нулевым пациентом, что распространял безумие, — хотя имелись доказательства того, что все время инцидента он провел в бункере Оскорп и не с кем не контактировал. Что было ещё хуже, — ведь если он не был злодеем, то был трусом, потому что Мэри Джейн была там, на передовой, в то время как он сидел за стальными стенами и спинами охранников… о чем совершенно не помнил.
Но все же — как живется с клинтаром внутри?
Многие их обидчиво называл «глистами», сравнивая с земными паразитами, но это было вовсе не так. Глисты не дают тебе в обмен на питательные вещества сверхчеловеческие способности, они только забирают и забирают, сидя в желудке, в то время как клинтар был симбиотом, и он с тобой соединялся на клеточном уровне, распределяясь по всему организму. Ты не можешь чувствовать эмоциональные отклики глистов, не можешь им что-то говорить, чтобы они понимали, влиять на них в той же степени, как они влияют на тебя. Придавать им форму. Форму своей надежды… или же кошмара.
Раскал, хотел того Гарри или нет, теперь был его неотъемлемой частью, без которой он умрет. Без которой он не добьется чего-либо по жизни. Его чит-код по этой жизни, потому что Норман, убедившись, что сын не умрет со дня на день, вернулся к своему прежнему состоянию «я ожидаю от тебя не*бических успехов»,  но вот беда — его оправдания никак нельзя оправдать, потому что если ты покоришь Луну, то окажется, что ему нужно было покорение Солнца, а если и это сделаешь, то он тут же сошлется на симбиота как на главный фактор успеха, а не потому что «продолжатель Осборновской породы». Замкнутый круг получается: без Раскала Осборн-младший не может функционировать, а от него ожидают, что он как раз и будет функционировать без Раскала, на которого они же как раз и подсадили.
Сводит с ума, не так ли? Вот и Гарри едва держится. Оправдание папочкиных надежд, пробелы в памяти, контроль симбиота. Пустота внутри. Словно что-то вырвали, и наспех камень запихали, дабы прикрыть зияющую рану. Младшему Осборну не с кем было даже поговорить, уж точно не с вечно занятым Норманом, а Мэри Джейн… у неё были свои трудности, это чувствовалось. Может, из-за стажировки в «Бьюгл» (нет, никаких связей он не применял, а иначе бы она его порвала и никакой клинтар не помог), может, по ещё чему-то личному, — он даже не удивится, если дело в нем. Как-никак целых пять лет прошло после «Щелчка», он вырос, а она — нет, и ей наверняка было непросто привыкнуть к нему изменившемуся, и это не говоря о его годах в коме, которые для всех маскировались пребыванием за границей.
И ещё раз — как живется с клинтаром внутри?
Ты все время хочешь выпустить его наружу.
Резать, бить, калечить, делать больно другим, чтобы как-то справиться с болью внутри. Но Гарри не маньяк. Не психопат. Если причинять боль — то только тем, кто этого заслуживает. Однако он не будет носиться по городу, как какой-то там — фех! — Человек-Паук, он понимает, что с преступностью никак не покончишь. Взять под контроль — это другое дело. И криминальные отбросы понимают только силу и страх перед ней; если раньше столпом служил Кингпин, то теперь, с его поражением от рук виджиланте, его место мог занять только кто-то более ужасный. Не человек, но монстр из кошмаров.
Красный Гоблин.
И его Нация.

Но их время — ночь. Сейчас же пол-второго дня, сейчас Гарри Осборн в роскошном центре Фонда имени Эмили Осборн ожидает на собеседование некоего «Питера Бенджамина Паркера», который гениальнейшим образом решил задачу, над которой безуспешно бились остальные кандидаты. Пока что, если он покажет себя, его ждала ставка научного лаборанта со свободным графиком — успевай только задачи к сроку выполнять, а до этого можешь и носа не совать в комплексе, посвящая себя учебе в университете. Да, все так просто — покажи свой интеллект, и добро пожаловать в Фонд, никаких заморочек с квалификациями и рекомендациями. К тому же по поводу Паркера у Гарольда было хорошее предчувствие (не смотря на то, что проверявший его биографию кадровик отметил, что «уж больно она стерильная»), и он уже предпринимал меры, чтобы Паркера не приметил Норман и не утащил к себе в Оскорп.
— Хм.
Осборн-младший буравил взглядом свой смартфон, на экране которого горел контакт ЭмДжей. Он ещё не нажал на кнопку вызова, — он хотел с ней поговорить, но не знал, настало ли время для серьезных разговоров или же стоит отложить, пока не станет слишком поздно. Смелости не хватало на первое, но разум вперемежку с Раскалом намекал на второе.

Френк ненавидел беготню. Вся эта криминальная молодëжь, скачущая по крышам, выделывая акробатические кренделя в любое время года и в любую погоду, напоминала ему вьетконговцев - этих мерзких обезьян, которых Никсон так недооценивал, призывая американских солдат выносить подонков штабелями… Ха! Если бы. Тихие, как призраки, ловкие и цепкие, как какие-нибудь дикие мартышки, назойливые, как болотная мошкара и хитрые, умные, как засадные хищники Африканских пустынь. И самое главное - они воевали на своей территории, а сколько бы морпех или зелёный берет - лучшие из лучших - не отрабатывали тактику в условиях джунглей - они никогда не станут ему родными так, чтобы сливаться с природой в единый организм. Так что же не в порядке с Нью-Йорком - городом, родным Каслу от рождения? Что ж, пришлось потратить несколько больше времени, чтобы выловить наконец стабилизировавшуюся траекторию движения ублюдка, но сообразив, что парень не нашëл ничего лучше, чем нырнуть под защиту густонаселëнного гражданскими лицами Бруклина, возможно даже, рассчитывая скрыться под крылышками своих родителей-эмигрантов, Френк, отстав и давая будущему информатору надежду на спасение, подловил его уже на точке - в грязной, сырой от снега с дождëм и подтухшего мусора, подворотне, между чередой низких построек по 7й Брайтон стрит, около сомнительной русской забегаловки с названием “Сковородка”. Вот он - тот самый момент: один удар, и схватив мальчишку буквально за шкирку, Касл вышибает его тушкой какую-то складскую дверь, а дальше… темнота.

Мгновение, тянущееся вечность. Вакуумная, бесцветная пустота, в тишине которой куда-то терялось даже собственное сердцебиение… за секунду до того самого момента, когда твоë лицо встречает бетон, потому что ты и не думал группироваться - подушкой безопасности должно было сработать чужое тело, которого, по совершенно неизвестным причинам, под тобой не оказалось. Как и здания вокруг вас. Вместо него тут стояли руины с пробитой крышей и развалившейся стеной. Но радовало, пожалуй, одно - снег, припорошивший пол, по-видимому, давно не видевший стоп ни людей, ни дворовых собак и кошек, был достаточно чистым, чтобы собрав его в ладонь, протереть ссадину на скуле справа.

Игнорируя затруднившееся дыхание из-за в очередной раз сломанного носа, о чëм свидетельствовала также и струйка крови, просочившаяся в рот между плотно сжатых, тонких губ солоноватым привкусом упущенной возможности, Френк незамедлительно вскочил на ноги, оценивая обстановку острым, сосредоточенным взглядом сквозь темноту. Грëбаная чертовщина. Давно Касла не посещало это чувство - тревога, зудящая в груди. Ощущение полного отсутствия контроля и над ситуацией и над полем битвы пускало по позвоночнику знакомый колкий холодок, который неизбежно возвращал сознание ветерана к тем самым джунглям, сквозь которые ты продираешься по грудь в воде, часами держа винтовку над головой - не дай бог станешь очередным владельцем отсыревшего дерьма вместо оружия - и не имея ни внятного приказа, ни адекватных разведданных. Идëшь, стараясь прощупывать каждый дюйм илистого дна на упреждение искусных ловушек и растяжек, а затылком буквально ловишь тысячи пристальных взглядов с деревьев.

Здесь было слишком темно для пяти часов вечера, в которые шла погоня. И ни одной звезды, что обычно освещали снежные хлопья, окрашивая в серебро. Над небом словно нависало нечто искусственное, пытающееся казаться невидимым, но Френк готов был поклясться собственной жизнью - для того, кто видел Нью-Йоркское небо с самого детства и любил его тёмную, затягивающую романтику, это что-то будет всё равно казаться инородным, неестественным, лишним, повышая уровень кортизола в крови. Но это ведь не сон, верно? Касл щурится, сдвигая брови к переносице. Его мысли старательно восстанавливают картину происшествия. Ничего необычного. Кроме того факта, что провалившись в ту дверь, он явно оказался где-то ещё, ибо всё здесь было вполне реальным. Он сам был реальным. Даже воздействие нервно-паралитического газа ощущалось бы иначе, да и тогда преследовал бы характерный запах, а здесь пахло только зимним Нью-Йорком. И вопрос тогда стоят не столько в том, где оказался мужчина, сколько в том, как и когда? Если против него действительно не применили какую-то супер разработку в химической промышленности, которая вызывала бы настолько реалистичные галлюцинации, как иначе рационально объяснить разруху в квартале, что и так не был особо приличным, но ландшафт, как и погода, и свет - всё вокруг Касла изменилось в одно мгновение, а преследуемый объект "растворился" буквально в руках?

Ладонь Френка непроизвольно ложится на рукоять в наплечной кобуре - H&K MK 23 MOD 0 - новшество 96-ого года, свежайшая военная разработка для солдат спецвойск, уже хорошо показавшая себя и в руках Карателя. За ним следят. Примеряются. Ходят вокруг, словно изучая. А может быть их даже несколько... изредка Френк улавливал случайные шорохи, выдающие местоположение наблюдател(ей)я, но не торопился реагировать - сейчас каждый ход должен был быть просчитан максимально точно, без резких движений. И оказался прав.

Нечто, мало похожее на человека, вырвалось на него из темноты, намереваясь наскочить на плечи, будто целясь неестественными челюстями в шею, закрытую воротником сапёрного бронежилета с уже ставшим символом кровавой мести, не слабее виселицы линчевателей, белым, несколько выцветшим черепом на груди. Выстрел. Точно в цель. А тварь будто и не дрогнула. За ней появилось ещё две таких же фигуры, но Френк не успел выхватить калибр покрупнее - существа двигались слишком быстро и вот уже через мгновение Касл был вынужден сражаться на ближней дистанции, отбиваясь кулаками и армейским кортиком, а они вились вокруг него словно животные, неестественно изгибаясь и выскальзывая из захватов, то и дело параллельно пытаясь укусить, куда дотянутся. Казалось, их не брало ничего. Как минимум, одной Френк перерезал глотку от уха до уха, одним ударом затронув всё самое важное, что не оставляет человеку ни варианта на жизнь, а другой ломал позвоночник уже раза три... Как бы хотелось сделать вид, что от такого плотного и неумираемого натиска такой солдат, как Каратель, не устанет ни на йоту, но это реальность, а не комиксы, увы. А ярость вперемешку с катастрофическим непониманием происходящего, всё больше затмевала рассудок, пока в конечном итоге Френк не всунул в пасть одной из тварей гранату, едва успев оттолкнуть от себя, прежде чем взрыв раскурочил существо на мелкие кусочки, осколками изрешетив других двух, а Касла волной отбросив затылком в стену.

В ушах противно зазвенело, перед глазами поплыло, и чёрт возьми, кажется эта бойня привлекла ещё стаю...

- Вставай Френк, твою мать, вставай... - Мысленно ворчал на себя Касл, пытаясь найти равновесие в упоре на четыре конечности и без последствий устоять на двух, подобрав потерянные в пылу драки нож и пистолет. Ведь, если не знаешь, как убить кого-то, по идее, стоило бы свалить из эпицентра событий и подумать? Если, конечно, успеешь хотя бы совладать с собой так, чтобы сориентироваться в пространстве.

Помимо переписи всех сновидений, новый мир принёс царству Морфея множество проблем: от исчезновения артефактов до нестабильной обстановки среди прибывших грёз. Мечты и кошмары тоже находились в стрессе – Морфей старался подчинить законы нового мироздания под волю Бесконечности, однако то и дело узнавал что-то «новое» про Гавань.
Люсьен и другие слуги старались из-за всех сил восстановить баланс, но закрывая одну «дыру» на её месте образовывалась новая трещина.

На этот раз взбунтовался Дом Тайн, который пару веков назад покинул родные просторы, стал самостоятельной и независимой личностью, а потом подцепил потомка Джоанны Константин.
По словам неразлучных братьев, внезапно дом начал мерцать в мире грёз и выглядел, честно говоря, не совсем хорошо. Попытки разговорить здание не привели к успеху, оно вновь исчезло, вернувшись обратно в явь.
— Милорд, вы не думаете, что с домом стряслось что-то плохое? – поправив очки, прошептал Люсьен и сделал пометки в своём блокноте – Если позволите, я пошлю ворона узнать подробности.
— Я сам – коротко ответил Морфей. Его тяжелое дыхание и взгляд очередной раз подтвердили нелюбовь к новому миру яви. Возможно, в этот раз Бесконечному стоит вмешаться в дела спящих и встретиться лицом к лицу с создателем всего этого, провести диалог и узнать причину всего. Возможно, но не сейчас. Решать по одной проблеме за раз, как сказала бы его сестра Смерть.

Последний раз взглянув на Люсьена, владыка мечтаний исчез в песке грёз, а через мгновение вступил в мир яви сквозь сон голубя на вершине дерева. Смертные люди ошибочно полагают, что животные или птицы не способны спать и не умеют мечтать. И это вовсе не так. Как приходя в облике человека в грёзы людей, так Морфей оборачивается птицей, кошкой или даже огромным черный слоном, когда выходит из своего царства и гостит в чужих сновидениях.

Оказавшись в нескольких метрах от своего создания – Дома Тайн, он остановился. Его глаза в ночи сверкнули яркими звёздами бесконечности, наблюдая за действиями Джона, который не может даже открыть дверь. Морфей стоял невидимой тенью за его спиной где-то минут тридцать, пока тот не начал исполнять свой чудодейственный ритуал вызова. «Какое грустное зрелище» — губы Сна скривились, ему было так жаль за наследие Джоанны – поистине великой женщины своего времени. Весь талант, ум и многовековой опыт в конечном итоге сконцентрировался в «этом создании», которое курит по пять пачек сигарет в день, бреется раз в месяц и пахнет словно переработанный труп лошади.

Если дом не пускал своего хранителя, значит на это могли быть свои причины – обида и капризы, которые здание переняло от Константина, сыграли с ним в зеркальную шутку. Сам воспитал, а теперь мучайся.
Впрочем, Морфей чувствовал, что всему виной не простая бытовая ссора двух любовников, а нечто серьёзнее. В конечном итоге, Гавань приносила только плохие сюрпризы и это, возможно, было очередным «подарком».

— Здравствуй, Джон – наконец-то произнёс владыка снов, он вышел из собственной тени, показав себя мужчине. Его взгляд лишь мгновение коснулся смертного, почти что сразу перенося взор на величественное здание – Приятно видеть тебя, старый друг.
Морфей даже чуть опустил голову в знак уважения к собственному созданию, которое было одним из первых, что были рождены волей господина Снов.

Он сделал шаг вперед, поравнявшись с Константином у входной двери, рассуждая, что за причины могли побудить дом на состояние тревоги. Морфей положил ладонь к двери и медленно, достаточно глубоко по рамкам человеческих лёгких, выдохнул из себя морозный воздух. «Странно» — Морфей понимал свои догадки и предположения, но озвучивать их без точных доказательств не собирался. Лишь отложил в разум на ближайшую полку, чтобы не забыть.

Его длинные и белые пальцы скользнули по дверной кромке, остановились железной руке, чуть приложив физическое усилие – ручка повернулась своему создателю и дверь наконец-то распахнулась.
Морфей с ухмылкой и укором посмотрел в сторону Джона, желая отчитать его как маленького ребёнка.
— Ты хранитель дома, в твои обязанности входит служение и поддержание этого величественного создания – голос Морфея становился всё ниже с каждым словом, недовольные нотки уже слышались неприкрытой желчью – Почему в доме незваные гости, паразит? За твою халатность мне стоит лишить тебя сна.

Френк ненавидел беготню. Вся эта криминальная молодëжь, скачущая по крышам, выделывая акробатические кренделя в любое время года и в любую погоду, напоминала ему вьетконговцев - этих мерзких обезьян, которых Никсон так недооценивал, призывая американских солдат выносить подонков штабелями… Ха! Если бы. Тихие, как призраки, ловкие и цепкие, как какие-нибудь дикие мартышки, назойливые, как болотная мошкара и хитрые, умные, как засадные хищники Африканских пустынь. И самое главное - они воевали на своей территории, а сколько бы морпех или зелёный берет - лучшие из лучших - не отрабатывали тактику в условиях джунглей - они никогда не станут ему родными так, чтобы сливаться с природой в единый организм. Так что же не в порядке с Нью-Йорком - городом, родным Каслу от рождения? Что ж, пришлось потратить несколько больше времени, чтобы выловить наконец стабилизировавшуюся траекторию движения ублюдка, но сообразив, что парень не нашëл ничего лучше, чем нырнуть под защиту густонаселëнного гражданскими лицами Бруклина, возможно даже, рассчитывая скрыться под крылышками своих родителей-эмигрантов, Френк, отстав и давая будущему информатору надежду на спасение, подловил его уже на точке - в грязной, сырой от снега с дождëм и подтухшего мусора, подворотне, между чередой низких построек по 7й Брайтон стрит, около сомнительной русской забегаловки с названием “Сковородка”. Вот он - тот самый момент: один удар, и схватив мальчишку буквально за шкирку, Касл вышибает его тушкой какую-то складскую дверь, а дальше… темнота.

Мгновение, тянущееся вечность. Вакуумная, бесцветная пустота, в тишине которой куда-то терялось даже собственное сердцебиение… за секунду до того самого момента, когда твоë лицо встречает бетон, потому что ты и не думал группироваться - подушкой безопасности должно было сработать чужое тело, которого, по совершенно неизвестным причинам, под тобой не оказалось. Как и здания вокруг вас. Вместо него тут стояли руины с пробитой крышей и развалившейся стеной. Но радовало, пожалуй, одно - снег, припорошивший пол, по-видимому, давно не видевший стоп ни людей, ни дворовых собак и кошек, был достаточно чистым, чтобы собрав его в ладонь, протереть ссадину на скуле справа.

Игнорируя затруднившееся дыхание из-за в очередной раз сломанного носа, о чëм свидетельствовала также и струйка крови, просочившаяся в рот между плотно сжатых, тонких губ солоноватым привкусом упущенной возможности, Френк незамедлительно вскочил на ноги, оценивая обстановку острым, сосредоточенным взглядом сквозь темноту. Грëбаная чертовщина. Давно Касла не посещало это чувство - тревога, зудящая в груди. Ощущение полного отсутствия контроля и над ситуацией и над полем битвы пускало по позвоночнику знакомый колкий холодок, который неизбежно возвращал сознание ветерана к тем самым джунглям, сквозь которые ты продираешься по грудь в воде, часами держа винтовку над головой - не дай бог станешь очередным владельцем отсыревшего дерьма вместо оружия - и не имея ни внятного приказа, ни адекватных разведданных. Идëшь, стараясь прощупывать каждый дюйм илистого дна на упреждение искусных ловушек и растяжек, а затылком буквально ловишь тысячи пристальных взглядов с деревьев.

Здесь было слишком темно для пяти часов вечера, в которые шла погоня. И ни одной звезды, что обычно освещали снежные хлопья, окрашивая в серебро. Над небом словно нависало нечто искусственное, пытающееся казаться невидимым, но Френк готов был поклясться собственной жизнью - для того, кто видел Нью-Йоркское небо с самого детства и любил его тёмную, затягивающую романтику, это что-то будет всё равно казаться инородным, неестественным, лишним, повышая уровень кортизола в крови. Но это ведь не сон, верно? Касл щурится, сдвигая брови к переносице. Его мысли старательно восстанавливают картину происшествия. Ничего необычного. Кроме того факта, что провалившись в ту дверь, он явно оказался где-то ещё, ибо всё здесь было вполне реальным. Он сам был реальным. Даже воздействие нервно-паралитического газа ощущалось бы иначе, да и тогда преследовал бы характерный запах, а здесь пахло только зимним Нью-Йорком. И вопрос тогда стоят не столько в том, где оказался мужчина, сколько в том, как и когда? Если против него действительно не применили какую-то супер разработку в химической промышленности, которая вызывала бы настолько реалистичные галлюцинации, как иначе рационально объяснить разруху в квартале, что и так не был особо приличным, но ландшафт, как и погода, и свет - всё вокруг Касла изменилось в одно мгновение, а преследуемый объект "растворился" буквально в руках?

Ладонь Френка непроизвольно ложится на рукоять в наплечной кобуре - H&K MK 23 MOD 0 - новшество 96-ого года, свежайшая военная разработка для солдат спецвойск, уже хорошо показавшая себя и в руках Карателя. За ним следят. Примеряются. Ходят вокруг, словно изучая. А может быть их даже несколько... изредка Френк улавливал случайные шорохи, выдающие местоположение наблюдател(ей)я, но не торопился реагировать - сейчас каждый ход должен был быть просчитан максимально точно, без резких движений. И оказался прав.

Нечто, мало похожее на человека, вырвалось на него из темноты, намереваясь наскочить на плечи, будто целясь неестественными челюстями в шею, закрытую воротником сапёрного бронежилета с уже ставшим символом кровавой мести, не слабее виселицы линчевателей, белым, несколько выцветшим черепом на груди. Выстрел. Точно в цель. А тварь будто и не дрогнула. За ней появилось ещё две таких же фигуры, но Френк не успел выхватить калибр покрупнее - существа двигались слишком быстро и вот уже через мгновение Касл был вынужден сражаться на ближней дистанции, отбиваясь кулаками и армейским кортиком, а они вились вокруг него словно животные, неестественно изгибаясь и выскальзывая из захватов, то и дело параллельно пытаясь укусить, куда дотянутся. Казалось, их не брало ничего. Как минимум, одной Френк перерезал глотку от уха до уха, одним ударом затронув всё самое важное, что не оставляет человеку ни варианта на жизнь, а другой ломал позвоночник уже раза три... Как бы хотелось сделать вид, что от такого плотного и неумираемого натиска такой солдат, как Каратель, не устанет ни на йоту, но это реальность, а не комиксы, увы. А ярость вперемешку с катастрофическим непониманием происходящего, всё больше затмевала рассудок, пока в конечном итоге Френк не всунул в пасть одной из тварей гранату, едва успев оттолкнуть от себя, прежде чем взрыв раскурочил существо на мелкие кусочки, осколками изрешетив других двух, а Касла волной отбросив затылком в стену.

В ушах противно зазвенело, перед глазами поплыло, и чёрт возьми, кажется эта бойня привлекла ещё стаю...

- Вставай Френк, твою мать, вставай... - Мысленно ворчал на себя Касл, пытаясь найти равновесие в упоре на четыре конечности и без последствий устоять на двух, подобрав потерянные в пылу драки нож и пистолет. Ведь, если не знаешь, как убить кого-то, по идее, стоило бы свалить из эпицентра событий и подумать? Если, конечно, успеешь хотя бы совладать с собой так, чтобы сориентироваться в пространстве.

Приятное пробуждение не подразумевает того, что тебе в лицо что-то тыкают. Будь то палец, член или даже хот-дог. Тем более если это ствол винтовки.

Уэйд открывает глаза и смотрит на человека в сером пальто, который тыкает в него оружием и говорит на непонятном языке.

- Воу-воу, включи субтитры хотя бы! Знаешь, мне не нравится так начинать эпизод. Тайки-массажистки уместнее и приятнее.

- Pazport! Pazport! - не унимается человек, передёргивая затвор.

- О, так я знаю ваш язык! Poshel nahui, uebyshe! Не? Не понимаешь? Ну и в задницу.

Первый взмах катаны отсекает руку, второй выпускает на пол кишки.

Незнакомец хрипит, пытается собрать внутренности обратно, а Уэйд оставляет его за этим интересным занятием и оглядывается по сторонам. Пыльный склад, кругом стоят какие-то мешки, судя по запаху с ношеными носками, слабый свет пробивается сквозь грязное окошко под самым потолком.

- Эй, товарищ, а что… А, мать твою, ты уже умер. Ну какого хера! Ненавижу, когда они так делают.

Дэдпул задумчиво чешет подбородок.

- Настолько ли я охуел, чтобы посмотреть какого хера тут происходит и где я оказался, заглянув шапку эпизода? Да не, ну это совсем читерство. Тут должно быть искренее удивление и неебатся какое раскрытие окружения глазами персонажа-попаданца. Классический приём, чтобы познакомить читателя с сеттингом и… Да ладно, Латверия?! Ебучий симулякр восточно-европейской страны. Сменяемость власти, права человека? Не, не слышали. Да ебать! Кто, сука, выбирал эту локацию? 

Доски скрипят под ногами, когда он подходит к двери склада и осторожно выглядывает в щель между досками.

- У них тротуары вымощены булыжником как в ебучем Гондоре. Сраное средневековье с вайбами Восточной Германии. И я, мать его, весь в красном. Эй, товарищ, одолжи шапку и пальто. Ебать ты кровью всё засрал. Ты не мог подыхать каким-нибудь менее тарантиновским способом.

Уэйд пытается стянуть с трупа пальто, стараясь не запачкать его ещё сильнее.

Некоторое время Уэйд размышляет, снять ли ему маску. Но в итоге решает, что красная ткань на роже лучше, чем его физиономия, и напяливает шапку-ушанку прямо так.

- Маскировка уровня три ребёнка на плечах друг у друга в плаще и шляпе. Похер, ладно. Надо выбираться из этого пиздеца.

Он плотнее запахивает окровавленное пальто, натягивает шапку на глаза и толкает дверь. Узкая кривая улочка, слева стоят двое в таких же пальто и с винтовками на плечах, курят и о чём-то разговаривают. Уэйд тут же поворачивает направо и ускоряет шаг.

- Hey, Petroslav! Kuda pshel? Hey?

Дэдпул только ускоряет шаг и заворачивает за угол. И чуть не врезается в спину думбота.
Несколько роботов поворачивают голову, встроенным Chat GPT осмысливают появление мужика в красном костюме, а потом одновременно поднимают руки с пушками, но Уэйд уже бежит обратно к парочке с винтовками. Теперь эти бедолаги кажутся гораздо привлекательнее. У одного из них взрывается голова, потому, что сраные думботы стреляют не лучше имперских штурмовиков. Второй запоздало начинает снимать винтовку, но взмах меча пресекает дальнейшие действия. Уэйд пригибает голову и на него сыпется кирпичная крошка. Он поворачивает за другой угол, улепётывая по узким улочкам Латверии. Какая-то баба с корзиной белья кричит ему вслед. Выстрелы думботов крошат стены, мостовую. Один, особо меткий, попадает Уэйду в спину, прошивая насквозь, заставляя заорать от боли, но придав дополнительное ускорение.

- Сука! Не то, чтобы мне было не насрать на международные скандалы! Я, блять, Швейцария! Отъебитесь от меня! Слава Доктору Думу! Блять!

Он на полной скорости влетает в очередной поворот, замечает перед собой какую-то белую фигуру и с разбегу рубит голову. И только потом осознаёт, что он только что, мать его, сделал.

- Я убил Айсмена! Меня теперь забанят!

Он спотыкается, летит лицом в мостовую и…

Приятное пробуждение не подразумевает того, что тебе в лицо что-то тыкают. Будь то палец, член или даже хот-дог. Тем более если это ствол винтовки.

Уэйд открывает глаза. Мужик в сером пальто тычет в него винтовкой.

- Ты издеваешься? Я же тебя убил? Как ты…?

Удар и любитель чужих паспортов летит на пол. Уэйд прижимает его к доскам, заламывая руку.

- Какого хера тут происходит, уёбок! Я тебя убил минут пятнадцать назад! Почему ты живой? Почему я опять в этом сраном сарае?

- Ya ne razumety, ne razumety!

- Ну и в жопу.

Уэйд одним движением сворачивает шею.

- Мне кажется, уже я разумею. Сраный день сурка. Но в этот раз ты не засрал пальто кровью. Сука! Да когда ты обоссаться успел?! Даже не знаю, что, сука, лучше! Ты официально самый отсосный непись в истории. Вот же ублюдок…

В обоссаном пальто и шапке-ушанке Уэйд открывает дверь и на этот раз поворачивает налево. Двое прекращают свой разговор и в совершеннейшем смятении смотрят на приближающегося Дэдпула.

- Bobr kurva, - говорит Уэйд, прикладывая руку к шапке в знак приветствия. А потом двумя ударами приканчивает курильщиков.

Воровато оглядывается. Думботы всё ещё там, за углом. Он оттаскивает трупы в склад и быстрым шагом направляется в ту сторону, куда он до этого бежал сверкая пятками.
Он убил Бобби и реальность перезапустилась. Значит мистер Снеговичок - ключ. Что он тут вообще делает в Латверии?

- Bobr kurva, - приветствует Уэйд крикливую женщину с корзиной белья.

Та отвечает ему длинной тирадой, из которой Уэйд успевает вычленить что-то похожее на слово “жопа”, но он не уверен, что женщина именно это говорила.

И в этот момент он снова оказывается в сарае и опять ему тычут в лицо винтовкой.

- Да какого хуя?! Неужели он опять сдох, теперь и без моего участия?

Он ловко выбивает винтовку и прижимает лезвие ножа к горлу.

- Снимай пальто, уёбок! У меня мало времени! Ты, сука, опять обоссался?! Ебать тебя! Ненавижу! И пальто твоё нахуй! Я у чуваков на улице возьму! Сдохни!

Похоже, он слишком громко кричал. Топот ног на улице, грохот железных сапогов думботов.

- Ладно, всё равно Бобби убьют, пока я буду регенерировать. Всё хуйня, давай по-новой.